Он редко уставал от своей работы, но даже закоренелому архивариусу требовался отдых от бесконечных инфопанелей, голографических кубов и высеченной на самых различных металлах клинописи. Та работа, которая показалась бы большинству автоботов безумной тоской, как нельзя подходила Ориону, который не мыслил себя в иной сфере. Противостояние с квинтэссонами он в расчет не ставил — даже тогда сине-красный автобот оставался в тылу, помогая советами, информацией и стратегическими планами. Праймус пока оберегал свое творение от вооруженных конфликтов, позволяя заниматься любимым делом. Кибертрон успокоился, прогресс пошел широкими шагами, однако, все равно, Пакса что-то беспокоило — в глубине кристально чистой искры никак не могло улечься и затихнуть. В режиме статики мелькали странные сновидения с серыми стенами, балками, ослепительно яркой вспышкой и хриплым металлизированным смехом. Другой автобот на месте Ориона не предавал бы этому значения, однако, архивариус не мог так просто отпустить ситуацию. Параллельно со своей работой он пытался найти информацию о своих странных "снах", но безуспешно. Сказать кому-либо о том, что он видел, Пакс тоже не мог себе позволить — не стоило беспокоить Альфа Триона по пустякам, а товарищи просто засмеют и скажут, что Ориону нужно больше отдыхать и меньше копаться в своих архивах. Самые доброжелательные вроде Персептора порекомендуют обратиться к Рэтчету или Рангу за медицинской помощью. Но это не то. Все не то. Все как-то неправильно и слишком уж мирно. Как затишье перед бурей.
О бурях Пакс тоже знал мало — в инфопанелях рассказывалось о железных бурях на спутниках Кибертрона, однако, ни один из трансформеров не был настолько безрассудным, чтобы убедиться в этом лично, довольствуясь показанием механических зондов и приборов. Но стойкое выражение, часто упоминаемое в различных библиоисточниках, как-то прочно засело в банках памяти, все чаще и чаще напоминая о себе.
Вот и сейчас Ориону казалось, что вселенная замерла в зловещем предчувствии, готовая обрушить на мирный Кибертрон всю свою суровую мощь. Между автоботами ходили странные слухи о темных переулках Каона и темных делах, которые там творились, однако, слухам Орион доверять не привык, доверяя проверенным данным и словам своего лидера.
Пакс вышел на улицу и, подняв голову вверх, посмотрел на вечно сумеречное небо с мириадами звезд, впустил в себя немного воздуха, смешанного с частичками энергона, и почувствовал себя немного легче. Любоваться на звезды кибертронец тоже мог бесконечно, однако, мерные звуки живущего своей жизнью Кибертрона внезапно нарушил чужой голос. В далеком будущем Орион наверняка схватился бы за оружие и насторожился, но сейчас, за многие миллионы лет от разрушительной войны, он только повернулся и удивленно склонил голову. Рядом с ним стояло необычное существо, размером едва достигающее среднестатистического мини-кона, но явно состоящее из органического материала. Еще бы не удивиться — таких существ Орион не то, что не встречал — даже не слышал и не находил упоминаний. Возможно, ему стоило бы сначала посоветоваться с патрулем или Альфа Трионом, но ни в голосе, ни в движениях говорившей не было никакого намека на враждебность, так что Пакс даже и не подумал об иных вариантах, кроме самого простого. Незнакомка прилетела с другой планеты, что, собственно, было не в новинку для Кибертрона. А значит, беспокоиться не о чем, и стоит принять гостью со всем почтением.
Трансформер ответил легкой улыбкой.
— Добро пожаловать. Меня зовут Орион Пакс, я работник иаконского архива. Наша планета называется Кибертрон, вы находитесь в столице, Иаконе, неподалеку от Кристального Города. А откуда прибыли вы? Вас проводить до нашего лидера?
Вопрос не был неожиданным — до этого Орион уже встречал инопланетные делегации и помогал им добраться до Альфа Триона. Пакс не думал о том, что Доктор заинтересуется именно им, скромным архивариусом, который почти ничем не отличался от своих собратьев, и был более чем скромным и тихим, чтобы выделяться, как, например, ученый по имени Старскрим, стремившийся завоевать славу и авторитет.
И все-таки, в фигуре пришельца было что-то, что вызывало у Ориона смешанные чувства. Ровно как и ее ранг — на ученого или медика она не была похожа, чтобы называть ее доктором. Тогда почему она Доктор?

Опаздывать — не мой стиль... Не мой стиль. Грустная улыбка всего на одно мгновение найдет отражение на моем лице. Всего на мгновение. Потому что не то место, не то время, и уж точно не тот момент, когда я должна себе позволять грустить, растворяться в этом безумном потоке мыслей, которые столько раз посещали мою голову. Я лишь позволю себе ремарку в то мгновение, когда он не смотрит на меня — в последнее время я так часто меняла свой стиль, что даже не была уверена, какой теперь мой, правильный. Наблюдать за собой за стороны, значит вновь и вновь анализировать прошлое, пытаться построить настоящее и обуздать будущее. И иногда эта задача кажется мне утопической. Опускать руки я не стану. Лишь позволять себе грустить одну мгновение в длинный вечер.

— Я все пытаюсь посчитать сколько мне нужно человек рядом, чтобы сделать все, что я планирую, - рассмеюсь, — И на сколько встреч еще придется сходить. Далеко не все из них доставляют такое удовольствие, как эта, — умудрюсь пококетничать за мгновение до того, как Никола поведет меня в сторону деревьев. Я могла бы посмеяться тому, как он тороплив. В конце концов мы не были официальной парой, и еще долго не будем, так что со стороны это могло показаться вызывающим.

  Как будто мы так раньше никогда не делали. Как будто в Оксфорде на нас не бросали испепеляющие взгляды за это. Но я уже тогда не могла остановиться. Никола рассказывал о своих исследованиях, об электричестве или об опытах с кровью, и я внимательно слушала, делая необходимые пометки в своей голове или же в блокноте. Если мне было разрешено только слушать курсы университета, кто сказал, что я должна была ограничиваться лекциями преподавателей...? Я не собиралась этого делать.

  Я буду избегать его здесь за деревьями. Пока он идет чуть впереди, и шагами, и вопросами. Ему все хочется понять, зачем я привела его сюда. Конечно же, он знает, что я здесь не просто так. И я тоже знаю это. Борясь с желаниями рассказать ему сейчас, пока мы прячемся ото всех, но не от самих себя за кронами деревьев, я все же выбираю сначала немного поговорить о нем. Об исследованиях, что сейчас были для него важны. Он не знает, что сейчас я тоже живу в опале. И я не то, чтобы нуждаюсь в его подсказках, советах, к тому же я все равно не умею находиться в тени. Все также встречаюсь с учеными, правда, реже. Общаюсь с Джеймсом, который знает обо мне с первого дня. Мы переписываемся, и, учитывая, что я ни разу не находила писем от самой себя, которых не помню, значит, он их прекрасно прячет. Впрочем, в этом я не сомневалась.

  Выдохну, чуть сжав руку Николу. И таким образом, возвращаясь в реальность. И к вопросам, которые хочу задать.

  — Для меня? - моргну, — Не нужно делать для меня оружие массового уничтожения. Взрыва в Перу было вполне достаточно, спасибо, — улыбнусь, — Мне хватило твоей энергии разрушения до конца дней, поверь мне, — свободную руку приложу к своей груди, и опущу голову вниз, благодаря, — Ты прав, нужно думать о мирном будущем, о том, как сделать наш мир лучше, безопасней, прогрессивней. Помнишь, ты хотел изобрести возможность передавать символы, изображения, кино из одной точки в другую мгновенно с помощью перекодирования данных? Почему бы не поразмышлять в этом русле...?

  Если только задуматься, Никола Тесла был, действительно, тем самым человеком, который изобрел весь двадцатый и половину двадцать первого века в техническом смысле, хотя бы в виде идей, но по тем или иным причинам так ничего и не смог запатентовать. Поэтому в дальнейшем ему оставалось только усмехаться тому, как люди открывают вещи, что были для него очевидными, получают за это нобелевские премии, от которой он был вынужден отказаться. Покачаю головой. Если я начинаю нервничать во время дружеской встречи, значит, она и дружеской никогда не была.

— Ты прав, Никола, - я остановлюсь. И он остановится тоже, сейчас повернется и будет ждать от меня ответов. Которые я, конечно же, ему дам. Ведь как иначе. Ему нравится признавать себя правым, а в чем — он пока не имел никакого понятия. Наверное, это убивало его. Что ж, осталось недолго, — Это не просто встреча двух друзей, — пожимаю плечами, - Не знаю, как тебе удалось меня раскусить: по тому, что я опоздала, или по тому, что взяла отпуск, — задумаюсь, - Я уже давно в отпуске, Никола. Ни год, и даже ни два на самом деле. Но ты ведь знаешь меня — я не умею отдыхать также, как и ты. Так что мой отпуск обернулся огромной авантюрой, про которую я тебе однажды расскажу. Однажды, Никола, не сейчас. И не в ближайшем будущем. Не хочу что-нибудь разрушить в наших временных линиях.

  Я ведь никогда не умела говорить прямо. Ни ему точно. Только если в порыве гнева, праведного или не очень, я могла сказать ему в лицо все, что думаю о нем или об очередной его идее. Но в чем-то признаваться... О, это заведомо была плохая идея. У меня есть еще около шестидесяти лет, чтобы научиться ему признаваться в важных вещах в лицах. Что ж, от сегодняшней "пробы пера" точно был какой-то толк. Я понимаю, что все еще юлю перед ним вместо того, чтобы сказать в лицо. Так все еще проще.

  Молчание необходимо, чтобы и в его голове что-то встало на нужные места, хотя сейчас, наверное, он хочет задать мне миллион вопросов. Думаю, его заинтересовали "временные линии", думаю я пока не настроена говорить ему большего. Ровно до того момента, пока он не задаст свой океан вопросов. Но и тогда я буду аккуратна, ведь я не хочу устроить наш вариант "эффекта бабочки", совсем не хочу. Я уже предложила ему изобрести Интернет, о чем я только думала, ха? Разворачиваться и уходить уже поздно, так что я глубже падаю в кроличью нору. Я ведь здесь в конце концов для этого.

  Слегка дерну наши руки, придвигаясь к нему ближе. Я смотрю в его глаза, и буквально вижу эти вопросы. Их невозможно не увидеть, и не распознать тоже. Что ж, я буду продолжать играть. Ведь чем еще заниматься в Шонбруне весной 1955 года рядом с Николой Теслой, на которого только что был обрушен целый мир? Первый шаг был сделан, так что и отходить назад было уже бессмысленно.

— Я достаточно привлекла твое внимание, Никола? - склоню голову набок, всматриваясь в его взгляд. Кажется, у него вспотели ладони, наверное, он продолжает чего-то ждать от меня. Не так быстро. Я освобожу свою руку из его, и сделаю шаг в сторону, обойду и пойду вперед, скрестив руки позади себя. Я делала так в Оксфорде. Что-то вроде нашего флирта. Который тогда был еще достаточно невинным. Я обернулась, несколько раз моргну, — Теперь мы можем продолжить наше свидание?

  Все еще смотрю на него. Вот только сейчас мне хочется смеяться. Улыбаться, по крайней мере. Так легко, оказывается, было назвать эту встречу в парке "свиданием", и также просто продолжить пользоваться студенческими уловками. Я думаю, что моя идея могла быть и не такой утопичной. Я не ошиблась, придя сюда.

Стивен не запомнил, что ему снилось — будильник ворвался в сознание озорной песней молодого Грэга Юнирверса, побуждая парня поспешить встать с кровати. И все бы ничего, но спал Стивен на самом краю постели, и, в итоге, попросту с нее навернулся, в самую последнюю секунду успев активизировать защитный пузырь, в котором и оказался на полу. Но такая маленькая неприятность совсем не испортила настроение, потому как нельзя расстраиваиться из-за пустяков, когда тебя ждет насыщенный день. Ведь всем известно, что как хорошее настроение, так и плохое имеет свойство передаваться по цепочке всем остальным. И допустить подобного сын Розы никак не мог. Не в его смену. И не в этот день, когда в окно ярко светит солнце.
Стивен своим излюбленным способом скатился с лестницы, избавился от пузыря, сделал несколько физических упражнений, на ходу закусил полезным буррито и помчался на улицу. Телефон упрямо пищал, сообщая о первом пункте из огромного списка повседневных дел, город впереди Юниверса постепенно просыпался и приходил в движение. Пролетая в пузыре мимо снующих Самоцветов, парень приходил к выводу, что всего  два года назад не мог даже помыслить о такой картине. Что люди и пришельцы из далекого космоса будут мирно жить бок о бок, и даже найдут общие занятия. Однако, следовало помочь адаптироваться поврежденным и только заново "родившимся" Самоцветам, которые собирались в мини-Хоумворлде на очередное занятие. К тому же, было бы неплохо проверить, как идет строительство еще одного портала в Родной Мир на другом конце города. Да, еще забежать к Жемчуг, не нужна ли ей помощь.
Стивен едва не врезался в Висмут, которая в самый последний момент поймала розовый пузырь и немного отъехала назад от напора.
— Эй, Стивен, куда так несешься? Где-то потоп или наводнение, а я не в курсе?
Парень рассмеялся. Пузырь лопнул, и Стивен спрыгнул на землю.
— Нет, Висмут, я просто тороплюсь. Если буду нужен, ты найдешь меня у Гранат. Пока!
И снова помчался вперед, стараясь уже более внимательно осматривать дорогу, дабы снова с кем-то не столкнуться.
Пространство превратился в сплошную гонку. Сын Розы успел побывать на пяти объектах, и, когда день перевалил за середину, парень остановился у портала и устало плюхнулся рядом, не в силах бежать дальше. Его действие встревожило Ляпис, от которой Юниверс по-друдески отмахнулся, заверив, что с ним все в порядке, и он просто присел отдохнуть. В желудке противно заворчало, напоминая, что пора бы что-нибудь перекусить, и Стивену пришлось встать. Однако, добраться до пиццерии он не успел — на пути возникла Гранат и утащила друга на очередной семинар-аутотренинг, заставляя парня по пути подумать о том, что в следующий раз будет неплохо взять еду с собой...
Поглощая пиццу с курицей и зеленью, Стивен сверялся с оставшимися заданиями на телефоне. Выходило не так уж и много, потом можно было бы поиграть в видеоигру или почитать новую книгу, которую прислала Конни. Поблагодарив Биксбит, Юниверс поспешил в центр мини-Хоумворлда, намереваясь проверить положение дел. И в тот самый момент, когда он добрался до портала, тот внезапно засветился. Это немного удивило Стивена — гости из Хоумворлда бывали здесь нечасто, а Алмазы обычно прилетали на своих кораблях.
Кто же это мог быть?

Осень, особенно эта, — время для удивлений и странных встреч. У Буна это уже не первое время так происходит. Несколько лет назад родители открыли свою компанию как раз в это время года. И им нравилось отвечать за такой прекрасный, но и не такой частый праздник — свадьба. Но люди любили такие праздники заказывать ближе к лету или началу осени. То и правильно. Погода в это время прекрасная. Куча желтых листьев осенью, а как прекрасна природа летом. И у всех будет шанс сделать огромное количество фотографий и куча воспоминаний. Но были ли у Карлайла воспоминания с этим месяцем или временем? Кажется, нет. Все, как обычно и никак не проявлялось. Жил обычной жизнью, встречался с девушками, с одной начал отношения. Ничего такого. Можно было бы его назвать невезучим? Скоре всего, нет. Всего хватало и был рад многому. Стоит даже учесть, что с работой повезло. Не каждый день можно устроиться на пляж охранником или спасателем. Там столько документации нужно предоставить. Бун еле вообще все собрал и в последний момент смог пробиться. Но удачно ли? Происшествие на яхте может перечеркнуть всю его карьеру. Погибла девушка и она так молода. Пусть парень не понимал, от чего именно она погибла. Укусы слишком непонятные. Таких при акулах точно не было. Если бы они и укусили, то эту бедняжку уже никто не нашел бы. Или только ее откусанную часть. А тут будто пригубили и оставили умирать. Или не оставили?
Осень могла ударить в голову всем этим людям, которым то и дело хотелось помочь всем, чем могли. Но они боялись того, что у них не получится. Хорошо, что выплывающих сразу же откачивались от лишней воды и укрывали их теплыми полотенцами, найденных на причале. А там и спасатели остальные пожаловали. Скорее всего, их просто предупредили о том, что произошло на берегу и воде.
— Осень — не осень? Вы о чем? Скорую уже вызвали очевидцы, как и полицию тоже. Скоро будут здесь, — помощь теперь нужна и этому мужчине, который кричал на всех, что его дама умерла и ее никто вовремя не спас. Незнакомец взялся снова помогать. А Бун тем временем регулировал все, что происходило. И его даже призвали в сторону для разговора.
— Осень — самый удачный период для работы. А вы и тут накосячили, мистер Карлайл. Если еще произойдет подобное, мы с вами распрощаемся. И меня не волнуют последствия, что никого не было рядом, — мужчина постарше уже знал, как отчитывать новеньких. Знал, как на них влиять. Знал, как опозорить при всех. Пусть негромко, но присутствующие были. А потом он подошел к Сальваторе, чтобы помочь тому с мужчиной. Другие спасатели в это время уже уносили тело девушки подальше всеобщего обзора. К сожалению, Бун снова оказался бесполезным. И что он делает? Бросает полотенце на песок и собирается покинуть пляж. Совсем забыл про двойника. Начальник так сильно испортил настроение, что и не думал о чем-то постороннем. Да и мужчину все равно похвалят за то, что помог успокоиться старику. А Бун и так переживет. Дома. В тишине. Без косых глаз в его сторону.

Miia — Dynasty

  прыжок в Маливор, был одной из сотни жертв, что ты принесла ради спасения дорогих тебе людей. миг, когда ты поистине осознала, для чего была рождена на свет. в ту секунду, все было так четко и ясно, как не было никогда в твоей жизни. ты родилась, чтобы умереть спасая мир от его бесславного финала.

  плутая во тьме, из раза в раз осколками тишины наслаждаясь, ты понимала, что поступила правильно. и лишь кусочек обуглившейся души, стремился вернуться обратно. буквально рвался в объятья бессмертного феникса... Лэндона, глупого мальчишки, в сердце которого тебе посчастливилось отвоевать себе место. не выдержала, разорвала все путы забвения и вырвалась на свободу, в мир, где никто тебя даже не вспомнил. просто не мог признать.

  Хоуп Майклсон, была стерта из книги жизни, будто и не было никогда. такова плата за героизм. ты выбрала путь одиночества тогда, ты выбираешь его и сейчас. стоя на перепутье нескольких улиц, там где у мусорного бака кошка скребет канализационный люк, нерадивую мышку пытаясь выхватить за юркий хвост. твои ладони, испещренными линиями любви и жизни, тремором в запястьях отзываются. брошенный взгляд на мелкую дрожь и учащенное дыхание сбитого ритма.

  напуганный, загнанный зверек, как та самая мышка. не такой желала видеть тебя мама, не такой воспитывал отец. однако, это единственный путь, дабы спасти их от самой себя. слишком много ошибок, помноженные на сотни неоправданных ожиданий. огромный груз ответственности и бесчисленные удары судьбы по самым болезненным точкам. Хоуп захлебывается в собственных косяках, словно утопающий, что не в силах ухватиться за протянутую руку спасателя.

  клетками кожи, перемену в воздухе ощущаешь. мелкий пушок на затылке вибрацию хищно челюстями ловит. привычный но давно забытый парфюм, по ноздрям бьет на манер боксерского хука. аквамарин глаз ты на него устремляешь, зрачком точечным вопя: "уходи, Элайджа. оставь меня одну. я не заслужила быть узнанной тобой".

  не столь давний срыв печати вампиризма, шатает нервы. выкручивая тумблер эмоций, на все новые и новые вершины снежного хребта. невротично пальцы с кулачки стискиваешь, вниз опуская. ком в горле размером с торнадо, в глотке застревает. путь к кислороду наглухо отрезает. ты не в порядке. никогда не была и вряд-ли когда либо уже будешь. и только твоя семья способна понять, что ты на самом деле чувствуешь.

  клеймо Майклсона, приходит в наборе с врожденным чувством вины и непомерной ответственностью. Элайджа знал об этом как никто иной. страницы истории твоего дяди, были испещрены багровыми полосами и бисером слез от нескончаемой боли. той боли, что не унять добрым словом и объятьями. именно с таким багажом отчаяния, в фильмах случаются массовые проклятия и геноцид.

  порой тебе даже казалось, что с дядей Элайджей, тебя связывает куда больше, нежели с остальной семьей. он с детства взял на себя ответственность сплотить то, что разбито мелкими осколками. то, что не подлежит починке. ты же, была рождена чтобы объединить то, что не смог он. и вы оба потерпели поражение. вновь и вновь лажая, на поприще семейных трагедий. в то время, как на вас все так сильно надеялись.

  — да, все хорошо — взяв себя в руки, поплачешь когда-нибудь завтра, ты уверенно шагнула прочь, в надежде скрыться от лица старшего Майклсона куда глаза глядят.

  но не тут то было. все ж, видимо родная кровь бьет по вискам и взывает к разбирательствам. на миг прикрыв глаза,  глубоким вдохом углекислый газ сквозь поджатые губы в мир выпуская. преодолевая своего худшего врага, саму себя, ты улыбку фальшивую, как маску на лицо натягиваешь. я женщина, а значит актриса. похуй что хреновая, когда дело касается семьи. он не должен знать, что та, в кого он верил так неистово еще до ее рождения, так сильно облажалась.

  — что? нет! впервые вижу... и вообще, уйди с моей дороги — лучшая защита — это нападение, так учил тебя отец. это знание ты вколачивала в свою голову сквозь призму боли переломанных костей и агонию потерь. посему, прошла мимо дядюшки, специально задевая своим плечом его. с вашей разницей в росте это выглядело весьма потешно со стороны. однако, ты четко обозначила, что его компания тебе не интересна, хоть это было и не так.

  но стоило выйти из проулка, как ты буквально спиной ощутила что дядя следует за тобой по пятам. черт, вот попала. это же надо было в таком большом городе, наткнуться именно на Майклсона. мое везение выходит на какой-то новый уровень краха. спустя пару домов, не выдержав, ты повернулась лицом к Элайдже.

  — ты что, преследуешь меня? я же сказала, мы не знакомы... и я не испытываю никакого желания исправлять сие упущение — речь с английским акцентом, вышла слишком эмоциональной. во всяком случае с точки зрения двух незнакомых людей. а как вишенка на торте, тут же подключилась еще и привычная тебе жестикуляция рук.

  ты инстинктивно прикоснулась к подвеске с буквой "м", но тут же отдернула руку словно обожглась.

  — надеюсь мы разобрались и ты отвяжешься от меня? — тебе на подкорке, хотелось сесть с Элайджей в уличном кафе, заказать по молочному коктейлю и проговорить до заката, а может быть еще чуточку дольше. рассказать все, что горит на кончике языка. поведать о том, что можно было бы изменить_исправить, сделать лучше.

  ты буквально была тетрадкой с надписью "работа над ошибками". но это слишком опасно, что если ты все только хуже сделаешь в итоге. снова накосячишь и это будет уже не исправить. так что, Хоуп, рот на замок и не играй в Лиззи Зальцман, понимаю, вы стали непростительно близки но, дружба дружбой, а одну семью с другой мешать не стоит.

  как Майклсон, ты обязана молчать во благо, и не важно насколько это болезненно. молчи, когда так хочется кричать.

Описание этого чудовища прекрасно подходило под описание какой-то полукровки. Но в нем что-то было другое. Он не был вампиром. Там скорее смесь ведьмака и оборотня. Как странно, что Дину было сложно его убить. Тот не реагировал на все оружие, которое было применено против него. А еще так шустро бегает, что трудно за ним вовремя угнаться. Винчестер пустил несколько серебряных ножей ему в спину, как тот скрылся. И теперь снова  пришлось его выслеживать. Хорошо, что он не покинул город вовремя. В этот раз погода была чуть лучше, чем при последнем разговоре с вампиршей, в кафе пришлось задержаться после того, как начался ливень. И в этот раз шел лишь немного снег, было сыро, но терпимо. И снова Винчестер один. Он решил, что должен довести это дело в полном одиночестве. К тому же у него появилось отличное оружие, которое точно поможет избавиться от врагов. Особенно от тех демонов, которых не берет специальный нож.

Дин только и успел, что проехать немного по главной дороге, как уже снова заметил эту полукровку. Не прошло и полчаса, как тот уже нашел себе новую жертву и следовал за ней. Странно, что из-за своей ненасытности он мог погибнуть от рук охотника. Или думал, что хорошо и бесследно смог скрыться от Дина, что можно и дальше охотиться на симпатичных девушек. И когда жертва повернула за темный угол, как монстр последовал за ней, то ничего не произошло. Жертва не кричала. Охотник успел вовремя и напал со спины, что отвлекло гибрида и жертва сбежала с места нападения. Уже только сейчас полукровка понял, что охотник не оставит его в покое и решил раз и навсегда с ним все вопросы, касающиеся только их обоих. Дин даже получил больно по лицу, что сбило его с ног. Но точно не заставило его сдаться.
Один выстрел и монстра нет. Он упал замертво, будто всегда ждал именно такой смерти, но не мог найти достойного охотника с достойным оружием. Жертвой стал гибрид колдуна и оборотня. И Дину придется не мало ран себе залечить прежде, чем являться перед родными или знакомыми. Главное, что оборотень не успел его укусить. Или Винчестер был не во вкусе такого монстра. Здесь тоже на любителя. Пришлось выстрелить еще пару раз, чтобы до конца убедиться, что тот мертв и больше не встанет. Несколько недель слежки и три дня охоты на него. Не думал он, что придется применить против такого свое самое редкое и сильное оружие. Такое точно привлечет внимание всех охотников в округе. Или не только охотников. Послышался знакомый ему голос. Он мог принадлежать только одному человеку. Или точнее — вампиру.
— Кэтрин Пирс. Вот так встреча. Не ожидал я, что ты еще так близко к тем местам, где я охочусь. Ты же вроде в бегстве от какого-то гибрида? Или слухи про тебя неправдивы?
Это лишь для себя Дин немного поинтересовался о ней и узнал, что никто не знает, где ее настоящее местоположение. Она постоянно движется. А в некоторых источниках ее и вовсе считают мертвой. Как раз последняя версия распространена в полиции. Первый же вариант он узнал от знакомых охотников. Кажется, с кем-то однажды она тоже пересекалась. Или только близко пробегала. И как ее еще не поймали и не убили. Убирая кольт подальше от глаз вампирши, Дин пытается понять, что же она здесь забыла. Ей снова что-то нужно. Или она пытается его от чего-то отвлечь.
— Здоровее его буду, — указывает на окровавленное тело убитого мужчины, — а мне все же интересно, как твой путь вдруг снова привел ко мне. Это очень странно. Возникает много догадок, но хотелось бы послушать, что ты сама скажешь.
Долго Дин болтать не будет. Ему нужно избавиться от тела и нужно замести следы борьбы. Не хотелось ему, чтобы полиция обнаружила что-нибудь. Это явно не их дело.

Он редко уставал от своей работы, но даже закоренелому архивариусу требовался отдых от бесконечных инфопанелей, голографических кубов и высеченной на самых различных металлах клинописи. Та работа, которая показалась бы большинству автоботов безумной тоской, как нельзя подходила Ориону, который не мыслил себя в иной сфере. Противостояние с квинтэссонами он в расчет не ставил — даже тогда сине-красный автобот оставался в тылу, помогая советами, информацией и стратегическими планами. Праймус пока оберегал свое творение от вооруженных конфликтов, позволяя заниматься любимым делом. Кибертрон успокоился, прогресс пошел широкими шагами, однако, все равно, Пакса что-то беспокоило — в глубине кристально чистой искры никак не могло улечься и затихнуть. В режиме статики мелькали странные сновидения с серыми стенами, балками, ослепительно яркой вспышкой и хриплым металлизированным смехом. Другой автобот на месте Ориона не предавал бы этому значения, однако, архивариус не мог так просто отпустить ситуацию. Параллельно со своей работой он пытался найти информацию о своих странных "снах", но безуспешно. Сказать кому-либо о том, что он видел, Пакс тоже не мог себе позволить — не стоило беспокоить Альфа Триона по пустякам, а товарищи просто засмеют и скажут, что Ориону нужно больше отдыхать и меньше копаться в своих архивах. Самые доброжелательные вроде Персептора порекомендуют обратиться к Рэтчету или Рангу за медицинской помощью. Но это не то. Все не то. Все как-то неправильно и слишком уж мирно. Как затишье перед бурей.
О бурях Пакс тоже знал мало — в инфопанелях рассказывалось о железных бурях на спутниках Кибертрона, однако, ни один из трансформеров не был настолько безрассудным, чтобы убедиться в этом лично, довольствуясь показанием механических зондов и приборов. Но стойкое выражение, часто упоминаемое в различных библиоисточниках, как-то прочно засело в банках памяти, все чаще и чаще напоминая о себе.
Вот и сейчас Ориону казалось, что вселенная замерла в зловещем предчувствии, готовая обрушить на мирный Кибертрон всю свою суровую мощь. Между автоботами ходили странные слухи о темных переулках Каона и темных делах, которые там творились, однако, слухам Орион доверять не привык, доверяя проверенным данным и словам своего лидера.
Пакс вышел на улицу и, подняв голову вверх, посмотрел на вечно сумеречное небо с мириадами звезд, впустил в себя немного воздуха, смешанного с частичками энергона, и почувствовал себя немного легче. Любоваться на звезды кибертронец тоже мог бесконечно, однако, мерные звуки живущего своей жизнью Кибертрона внезапно нарушил чужой голос. В далеком будущем Орион наверняка схватился бы за оружие и насторожился, но сейчас, за многие миллионы лет от разрушительной войны, он только повернулся и удивленно склонил голову. Рядом с ним стояло необычное существо, размером едва достигающее среднестатистического мини-кона, но явно состоящее из органического материала. Еще бы не удивиться — таких существ Орион не то, что не встречал — даже не слышал и не находил упоминаний. Возможно, ему стоило бы сначала посоветоваться с патрулем или Альфа Трионом, но ни в голосе, ни в движениях говорившей не было никакого намека на враждебность, так что Пакс даже и не подумал об иных вариантах, кроме самого простого. Незнакомка прилетела с другой планеты, что, собственно, было не в новинку для Кибертрона. А значит, беспокоиться не о чем, и стоит принять гостью со всем почтением.
Трансформер ответил легкой улыбкой.
— Добро пожаловать. Меня зовут Орион Пакс, я работник иаконского архива. Наша планета называется Кибертрон, вы находитесь в столице, Иаконе, неподалеку от Кристального Города. А откуда прибыли вы? Вас проводить до нашего лидера?
Вопрос не был неожиданным — до этого Орион уже встречал инопланетные делегации и помогал им добраться до Альфа Триона. Пакс не думал о том, что Доктор заинтересуется именно им, скромным архивариусом, который почти ничем не отличался от своих собратьев, и был более чем скромным и тихим, чтобы выделяться, как, например, ученый по имени Старскрим, стремившийся завоевать славу и авторитет.
И все-таки, в фигуре пришельца было что-то, что вызывало у Ориона смешанные чувства. Ровно как и ее ранг — на ученого или медика она не была похожа, чтобы называть ее доктором. Тогда почему она Доктор?

Miia — Dynasty

  прыжок в Маливор, был одной из сотни жертв, что ты принесла ради спасения дорогих тебе людей. миг, когда ты поистине осознала, для чего была рождена на свет. в ту секунду, все было так четко и ясно, как не было никогда в твоей жизни. ты родилась, чтобы умереть спасая мир от его бесславного финала.

  плутая во тьме, из раза в раз осколками тишины наслаждаясь, ты понимала, что поступила правильно. и лишь кусочек обуглившейся души, стремился вернуться обратно. буквально рвался в объятья бессмертного феникса... Лэндона, глупого мальчишки, в сердце которого тебе посчастливилось отвоевать себе место. не выдержала, разорвала все путы забвения и вырвалась на свободу, в мир, где никто тебя даже не вспомнил. просто не мог признать.

  Хоуп Майклсон, была стерта из книги жизни, будто и не было никогда. такова плата за героизм. ты выбрала путь одиночества тогда, ты выбираешь его и сейчас. стоя на перепутье нескольких улиц, там где у мусорного бака кошка скребет канализационный люк, нерадивую мышку пытаясь выхватить за юркий хвост. твои ладони, испещренными линиями любви и жизни, тремором в запястьях отзываются. брошенный взгляд на мелкую дрожь и учащенное дыхание сбитого ритма.

  напуганный, загнанный зверек, как та самая мышка. не такой желала видеть тебя мама, не такой воспитывал отец. однако, это единственный путь, дабы спасти их от самой себя. слишком много ошибок, помноженные на сотни неоправданных ожиданий. огромный груз ответственности и бесчисленные удары судьбы по самым болезненным точкам. Хоуп захлебывается в собственных косяках, словно утопающий, что не в силах ухватиться за протянутую руку спасателя.

  клетками кожи, перемену в воздухе ощущаешь. мелкий пушок на затылке вибрацию хищно челюстями ловит. привычный но давно забытый парфюм, по ноздрям бьет на манер боксерского хука. аквамарин глаз ты на него устремляешь, зрачком точечным вопя: "уходи, Элайджа. оставь меня одну. я не заслужила быть узнанной тобой".

  не столь давний срыв печати вампиризма, шатает нервы. выкручивая тумблер эмоций, на все новые и новые вершины снежного хребта. невротично пальцы с кулачки стискиваешь, вниз опуская. ком в горле размером с торнадо, в глотке застревает. путь к кислороду наглухо отрезает. ты не в порядке. никогда не была и вряд-ли когда либо уже будешь. и только твоя семья способна понять, что ты на самом деле чувствуешь.

  клеймо Майклсона, приходит в наборе с врожденным чувством вины и непомерной ответственностью. Элайджа знал об этом как никто иной. страницы истории твоего дяди, были испещрены багровыми полосами и бисером слез от нескончаемой боли. той боли, что не унять добрым словом и объятьями. именно с таким багажом отчаяния, в фильмах случаются массовые проклятия и геноцид.

  порой тебе даже казалось, что с дядей Элайджей, тебя связывает куда больше, нежели с остальной семьей. он с детства взял на себя ответственность сплотить то, что разбито мелкими осколками. то, что не подлежит починке. ты же, была рождена чтобы объединить то, что не смог он. и вы оба потерпели поражение. вновь и вновь лажая, на поприще семейных трагедий. в то время, как на вас все так сильно надеялись.

  — да, все хорошо — взяв себя в руки, поплачешь когда-нибудь завтра, ты уверенно шагнула прочь, в надежде скрыться от лица старшего Майклсона куда глаза глядят.

  но не тут то было. все ж, видимо родная кровь бьет по вискам и взывает к разбирательствам. на миг прикрыв глаза,  глубоким вдохом углекислый газ сквозь поджатые губы в мир выпуская. преодолевая своего худшего врага, саму себя, ты улыбку фальшивую, как маску на лицо натягиваешь. я женщина, а значит актриса. похуй что хреновая, когда дело касается семьи. он не должен знать, что та, в кого он верил так неистово еще до ее рождения, так сильно облажалась.

  — что? нет! впервые вижу... и вообще, уйди с моей дороги — лучшая защита — это нападение, так учил тебя отец. это знание ты вколачивала в свою голову сквозь призму боли переломанных костей и агонию потерь. посему, прошла мимо дядюшки, специально задевая своим плечом его. с вашей разницей в росте это выглядело весьма потешно со стороны. однако, ты четко обозначила, что его компания тебе не интересна, хоть это было и не так.

  но стоило выйти из проулка, как ты буквально спиной ощутила что дядя следует за тобой по пятам. черт, вот попала. это же надо было в таком большом городе, наткнуться именно на Майклсона. мое везение выходит на какой-то новый уровень краха. спустя пару домов, не выдержав, ты повернулась лицом к Элайдже.

  — ты что, преследуешь меня? я же сказала, мы не знакомы... и я не испытываю никакого желания исправлять сие упущение — речь с английским акцентом, вышла слишком эмоциональной. во всяком случае с точки зрения двух незнакомых людей. а как вишенка на торте, тут же подключилась еще и привычная тебе жестикуляция рук.

  ты инстинктивно прикоснулась к подвеске с буквой "м", но тут же отдернула руку словно обожглась.

  — надеюсь мы разобрались и ты отвяжешься от меня? — тебе на подкорке, хотелось сесть с Элайджей в уличном кафе, заказать по молочному коктейлю и проговорить до заката, а может быть еще чуточку дольше. рассказать все, что горит на кончике языка. поведать о том, что можно было бы изменить_исправить, сделать лучше.

  ты буквально была тетрадкой с надписью "работа над ошибками". но это слишком опасно, что если ты все только хуже сделаешь в итоге. снова накосячишь и это будет уже не исправить. так что, Хоуп, рот на замок и не играй в Лиззи Зальцман, понимаю, вы стали непростительно близки но, дружба дружбой, а одну семью с другой мешать не стоит.

  как Майклсон, ты обязана молчать во благо, и не важно насколько это болезненно. молчи, когда так хочется кричать.

День на Кибертроне протекал вяло, несмотря на череду активных сражений, коими заполнился каждый нанотакт и каждый астроцикл. Бывшему архивариусу казалось, что он ничем не отличается от бесконечной цепочки предыдущих, однако, когда он был готов впасть в то, что много миллионов лет спустя люди назовут депрессией, автобот вспоминал о том, сколько искр его братьев и сестер угасли рано и безвозвратно в этой жестокой войне, и ему становилось немного легче, и, в то же время, печальнее и больнее, словно на нем одном лежала вина за конфронтацию и смерть друзей и товарищей. Впрочем, в этой ситуации следовало пожалеть Зету Прайма — вот уж кому тяжелее всех, ведь лидеру приходилось отвечать не только за себя и даже не за свой отряд, а за целые поколения трансформеров, носящих красно-белую инсигнию. Наверное, Оптимус не смог бы даже представить себе, как бы справлялся с подобной ношей и должностью.

и все же, многие прочили ему место лидера. Хотя бы потому, что бывший Орион происходил из древнего рода Праймов, из которого зачастую и выходили предводители автоботов с историческими и легендарными именами, коих на Кибертроне сменилось уже тринадцать. Оптимус не знал, скольким из его "родственников" удалось выжить в этом нескончаемом пекле залпов и оглушительных выстрелов орудий, но он искренне надеялся на то, что найдется хоть кто-то, кто сможет продолжить дело Праймов в будущем.

Впрочем, думать о будущем было и рано, и, по сути, некогда — кибетронец патрулировал Иакон, несколько астроциклов назад разделив эту работу с Рэтчетом — медиком с большой искрой, но с достаточно жестким и, порой, беспринципным характером, позволяющий ему прикрываться своей должностью и ставить на места наиболее дерзких товарищей. Товарищи намеревались обойти Иакон за тридцать циклов и встретиться в условленном месте. Конечно, бывший архивариус даже не рассчитывал на то, что будет легко, однако, десантного корабля десептиконов, угрожающе зависшего над руинами некогда прекрасного города автоботов уж точно не мог предсказать. И этот факт ситуацию легче не делал. Именно поэтому пришлось отойти от плана и направиться к кораблю, в котором нужно было уничтожить большое количеств врагов.

Нужно уничтожить... И когда он, Оптимус, стал таким жестоким? Не он такой, а жизнь такая? Просто потому, что десептиконы унесут еще больше невинных жизней. Из окружения бывшего Ориона было мало истинных вояк, многие, также, как и он, вынуждены были взяться за оружие просто потому, что больше было некому — слабохарактерные или законченные пацифисты пали в войне в первых рядах, а те, кто остались в живых, находились в тылу, где их навыки были более полезны, например, Персептор.

Мощные заряды энергона, выпущенные из пушки на спине, разорвали корабль на несколько кусков, а в виднеющемся в зияющих рваных ранах обшивки автобот увидел впереди маленькую желто-черную фигуру, окруженную со всех сторон десептиконами. На счету каждый нанотакт, если Оптимус опоздает, то Кибертрон потеряет еще одного автобота.

Последний из рода Праймов вылетел через дыру, трансформировался прямо в полете. Секира сверкнула энергоновым лезвием — и оба противника упали на землю уже осколками металла. Оптимус протянул незнакомцу руку, помогая ему подняться. Кибертронцу оставалось только удивляться ловкости и способностям желто-черного собрата, который до последнего противостоял численному перевесу противников в одиночку.

— Ты искусный боец. Но одному здесь лучше не оставаться. Для автоботов в Иаконе уже небезопасно.

Тем временем к их компании присоединился опоздавший Рэтчет, которому, после того, как маленький автобот представился, бывший Орион поручил вылечить Бамлбли. И уже тогда Оптимус заметил искорку бунтарства и не подчинения стандартам, которые проявил его новый друг. Которому был нужен... он?

— Меня зовут Оптимус.

Он видел удивление на фейсплейте Бамблби, однако, несколькими мгновениями позже, он и сам впал в шоковое состояние. Массивные руки обхватили предплечья, а голос стал жестким и злым.

— Мегатрон...

Рэтчет перехватил разговор, пока Оптимус пытался прийти в себя. Ему просто не верилось, что Зета мог так бесславно погибнуть — для бывшего архивариуса лидер был чем-то несокрушимым. Чувствуя, как сжимающиеся в кулаки пальцы скрежещут о металл, Оптимус выпрямился.

— Нам надо перегруппироваться. Поблизости есть командный центр.

В голове налетали друг на друга мысли. Что делать? Кто теперь поведет автоботов теперь, когда у них нет предводителя? И как сказать ужасную весть возникшей голограмме Джетфайра?

Оптимус резко почувствовал себя одиноким. Да, Зета помогал ему раздавать указания, а автоботам был нужен пусть временный, но командир. Именно поэтому кибертронец принял свое первое сложное решение.

— Пока я принял временное командование. Сообщи об этом своим бойцам. Идемте, автоботы.

Последнее относилось к Рэтчету и Бамблби. Медик пожал плечами, а вот в фигуре и лице Бамблби промелькнула какая-то тень. Но у Оптимуса не было времени, чтобы выяснить всеб подробно.

— Нам нужно добраться до Декагона и восстановить систему связи. Автоботы, поехали!

И, трансформировавшись, первым выехал на разрушенную дорогу.